Бездонность книги

В очередной раз Гренке перебирал бумаги. Каждый год накапливает приличный объем мусора. Каждый новый год надо начинать с плановых зачисток. Когда рабочий стол пуст и работать легче.

Конечно в основном это документы, какие то счета справки, коммерческие предложения, схемы, чертежи. Поначалу было непривычно уничтожать такое количество бумаги. Что поделать в этом деловом мире виртуальная реальность пока не принята. Не поймут. Экономить на бумаге хоть и хочется, но в итоге этот процесс становиться не контролируем, хотя черновики повторно, конечно используется, а после архива коробки сдаются юными школьниками на макулатуру, делая легкие деньги на благо школы.

Что удивительно во всех документах присутствует краткость. Ленца. Какая то шаблонность. Хоть наша контора и занималась производством уникальных разработок, но весь технологический процесс старается быть не обременённым писаниной. Разве, что по запросам заказчиков иногда приходилось входить в писательский кураж, все же, остальная часть работы была более менее простой, за исключением цены, но не об этом.

Берешь в руки какой ни будь зарубежный детективчик, роман или фантастическую новеллу, как замечаешь сходство с коммерческим раем. Краткость, легкость без занудства. В бизнесе рисковать словоблудством никто не хочет и так тяжело. Все играют по давно заученным правилам. Напишешь лишних фактов или мыслей и продажи упадут – это никому не надо. Суровые заказчики от ленцы в электронной почте даже не представляются, что уже говорить про обратные контакты и такое уже привычное «С уважением».

По этой причине я с недоверием и подозрительностью относился к русской литературе. Чем толще, книга, тем тогда казалось больше занудства и надуманности. Зачем все это? Глядя на заокеанских конкурентов удивлялся той легкости с которой оттуда выстреливали новые книжки. Я соглашался и продолжал читать интересные мне книги.

Первым открытием было то, что всю иностранную литературу я читал в переводе. В русской обработке чуждой нам культуре. Мне пришла мысль, что у нас так не думают, по этому у нас так не пишут, а если пишут, то не верят. Закралась мысль, что наш язык совсем для другого создан, но для чего тогда не мог представить. Сегодня иностранная культура входит в наш быт, а следовательно некоторые нормы поведения и черты начинаешь замечать в повседневной жизни. Открывая новый роман другими глазами приходит второе открытие.

Второе открытие, что чего то не хватает. Иностранная книга, как правило с поверхностным сюжетом. Конечно выжимка в виде хорошего сценария отлично подойдет для «Кассового» фильма, но мне стало понятным, что этого мало.

Ответ в виде третьего открытия пришел внезапно. Знаешь когда есть друзья у которых всегда можно взять почитать настоящую книгу. Есть выбор. Ты приезжаешь к ним в гости, возвращаешь прочитанное, улыбаешься и просишь взять еще что ни будь. Идете вместе к стеллажу к книгами, начинаете выбирать, подходя ближе к тому, о чем хочется прочесть, на чем сейчас мысли крутятся? Тебя понимают и протягивают пару книжек. Вроде бы тема интересная, книги конечно берешь, но потом просишь самостоятельно выбрать еще, что ни будь. Тут я заметил странную вещь. Когда я честен перед собой и пытаюсь найти ответ, на какой то вопрос, который я даже сформулировать не могу, который состоит исключительно на чувствах и интуиции, случай сам подносит ответы. Книга это так гениально, в каждой есть содержание, краткая нотация и даже кол-во книг в тираже. Так вот пролистывая нотации откладываешь не интересное в сторону, а потом берешь самую толстую книгу, с недоверием, конечно же и к удивлению находишь её интересной. В который раз используешь совет друга, что книга должна читаться от начала до конца и пробежав первую главу еще раз понимаешь, что это именно то, что тебе нужно.

С каждой главой начинаются конкретные открытия. Вот для чего нужен русский язык. В нем рассказывают не о природе и березках, а о мыслях. О мыслях. Любых, догадках, терзаниях, жестких выводах. Я никогда не думал, что 1953 год откроется для меня в таком виде. До прочтения книги это время меня не интересовало, пугало и даже нагоняло страх. К удивлению в этом 1953 году я нашел схожесть с своими важными днями из двухтысячных. Схожесть вне времени. Что то похожее я видел у ремарка, но в русской литературе похожая откровенность для меня была впервые. Открытием было то, что факты вплетенные в мысль не утверждают, они заставляют думать и делать самостоятельные выводы.

Четвертым ответом было ощущение. Ощущение причастности к событиям. Какой ни будь кинг, пишет про паренька, который живет сам по себе в этом огромном мире и получив финансово независимость раз навсегда завоевывает право быть достойным своей жизни, добреет и растворяется в этом мире. Ощущение русской литературы совсем другое – причастности. Финансовое благополучие тут не играет никакой роли. Осень, лето, зима – неважно. Вокруг море человеческой вражды, веришь только в запыленные мечты и закрепившись стараешься жить. Тут решается проблема не одного человека, а всей страны, народа в образе этого худощавого паренька показываются страсти и огромный масштаб без того бесконечной страны и отношений. Так глубоко уводить своего читателя может редкий писатель. Тут ведутся счеты не с коммерческой состоятельностью романа, а с своими мыслями и наблюдениями, что намного глубже и мудрее. Хотя заслуги других писателей велики все же в русском слове замечается дополнительная тоска, которой нет в других культурах.

Горящая бумага из холодных цифр превращалась в теплые блики на стенах комнаты. Страницы из бизнеса стараешься забыть, самое нужное сохраняя в быстром порядке. Страницы из литературы следуют за тобой из месяца в месяц, заряжая впечатлениями и мыслями, которые хочется верить, когда ни будь пригодятся, хотя если быть честным немного захламляя и так не большой виртуальный рабочий стол.